В первый год войны
1914 год в Адашеве начался с происшествия. Как свидетельствовал судебный следователь, при неясных обстоятельствах был убит крестьянин Герасим Григорьевич Кворяшкин, двадцати семи лет от роду 1.
Затем, в первый месяц лета произошло еще два неприятных эпизода. 14 июня 1914 года на берег реки Иссы вынесло труп молодого парня. Его сразу опознали – это был Николай, сын крестьянина Флора Родионовича Мишанина.
Зафиксировать факт смерти приезжал пристав 1-го стана, и не успел он отбыть в уездный город, как вновь его вызвали сообщением, что в Адашеве нашли еще одного утопленника. На этот раз была женщина. На вид ей все давали около пятидесяти лет. О ней почти никто ничего не знал. Кто-то из сельчан сказал, что ее имя – Мария и что она – «неизвестного звания странница» 2.
Но самое серьезное событие было еще впереди. В июле жизнь всей страны всколыхнуло известие о том, что началась война.
С целью единения народа вокруг царя, «для победоносного ведения военных действий» и для оказания всемерной помощи в снабжении армии вооружением и снаряжением – в начале войны были созданы организации: Всероссийский земский союз, Всероссийский союз городов и Военно-промышленные комитеты в центре и на местах 3.
28 августа 1914 года «Государь Император Высочайше повелел», чтобы все дни побед нашей армии праздновались по особому в церкви.
Во исполнение «Высочайшей воли» Святейший Синод, определением от 19 сентября-14 октября 1914 года, постановил «предписать по духовному ведомству», чтобы в ознаменование важнейших событий войны во всех церквах Империи совершалось «торжественное молебствие с целодневным за сим церковным звоном» 4.
Сразу стали приниматься оперативные действия. Но сначала плана и полной отлаженности действий не было. Первым делом решили «изыскать» денежные средства. 16-22 сентября 1914 года собрался епархиальный съезд духовенства епархии.
На заседании, которое проходило 17 сентября, рассматривался вопрос о сборе восьми тысяч рублей. Предполагалось, что эту сумму в дальнейшем пожертвуют церкви и священнослужители епархии из личных сбережений, а пока решили взять их, по соглашению, от Комитета церковно-свечного завода и «не позднее 1 декабря» того же года погасить заем 5.
Буквально через месяц деятельность духовенства Пензенской епархии, руководимого в то время Высокопреосвященнейшим Архиепископом Митрофаном, стала принимать «более интенсивный и разносторонний характер». Остались необходимые прежние заботы, но многое делалось «в целях удовлетворения многообразных нужд военного времени».
Прежде всего были организованы «ежемесячные взносы» из личных средств причтов и из церковных сумм. Собранные деньги отправлялись, в большинстве случаев, «непосредственно в различные учреждения на врачевание раненых и больных воинов» 6.
От каждого церковного причта ежемесячно на нужды военного времени поступало в среднем по три рубля. И если судить, что в тот период число приходских и соборных церквей Пензенской епархии сравнялось «с круглым числом 800», то получалась довольно приличная сумма – 2400 рублей 7.
Из этих же источников поступали средства на устройство госпиталей.
В Инсарском уезде лазарет для раненых был открыт при Пайгармском Параскево-Вознесенском женском монастыре 8.
Такому примеру последовал благочиннический съезд Первого округа Инсарского уезда, который «уступил часть помещения в окружной богадельне под лазарет раненых на 10 кроватей» 9.
В открытые лечебные учреждения стали поступать добровольные пожертвования от частных лиц. Помощник нашелся даже вдалеке от наших мест: Петроградский потомственный гражданин Петр Комов пожертвовал в лазарет Пайгармского монастыря 100 рублей. В то же время потомственная почетная гражданка Параскева Изотова привезла в Пайгарму – 20 рублей.
Эти «жертвователи» получили «Архипастырское благословение в грамотах» 10.
Благотворителями были и священники. Издания тех лет поместили информацию, что иереи Пайгармского Параскево-Вознесенского монастыря Иоанн Васильев и Антонин Европейцев получили «архипастырское благословение без грамот» за пожертвования в лазарет при монастыре, в котором они служили 11.
В епархии производились церковные сборы в пользу Главного управления Красного Креста. Только за два месяца 1914 года – сентябрь и октябрь – по данному назначению от епархии «препроводили 13 609 рублей 93 копейки» 12.
Одним из направлений деятельности Пензенской епархии по «военным заботам» было «устройство сборов доброхотных пожертвований вещами на нужды христолюбивого Российского воинства» 13.
Оказывая необходимую помощь раненым бойцам, потомственная почетная гражданка Евдокия Кожевникова отправила в лазарет Пайгармского монастыря разных вещей на сумму 100 рублей. Одновременно с ней потомственная почетная гражданка Параскева Изотова привезла в Пайгарму разных вещей на сумму 31 рубль 14.
Деятельность духовенства в помощь фронту заключалась также «в организации при церквах попечительных советов» для оказания помощи семьям, из которых мужчины были призваны в действующую армию 15.
Благочиннический съезд Первого округа Инсарского уезда в начале войны пожертвовал «единовременно» из средств созданного попечительства пятьдесят рублей и из личных средств по тридцать пять рублей 16.
Такие попечительские советы были открыты во всех селах Пензенской епархии. Они также «имели своей целью разъяснять семьям лиц, ушедших на войну, положение о призрении, предоставленном сим семействам законом». Делалось это по той причине, что простые крестьяне, конечно же, не знали своих прав 17.
В сентябре 1914 года всеми попечительными советами епархии было собрано 14 416 рублей 94 копейки, оказано пособие 7 056 семействам в количестве 9 553 рублей 64 копеек.
Помимо денежных пособий в большей части приходов членам семей лиц, взятых на войну, «оказывалась своевременная помощь натурою, бесплатною работой, выдачею муки, ржи, холста, топлива и т.п.» 18.
В селе Адашево Инсарского уезда Попечительный совет о семействах воинов, взятых на войну, был открыт при храме 21 сентября 1914 года. В него вошли от клира: протоиерей Сергий Любимов и диакон Симеон Надысев. Крестьяне, в основном зажиточные, тоже изъявили желание заниматься «попечительными делами» - их было семь человек 19.
В архивных материалах сохранились сведения о сборах, которые были произведены в это время.
На 1 января 1914 года в кассе осталось неизрасходованных 35 рублей. В 1915 году поступило: в январе – 8 рублей, в феврале – 5 рублей, в марте и апреле – по 2 рубля, в мае и июне – по 3 рубля, в июле – 4 рубля, в августе, сентябре, октябре, ноябре – по 3 рубля, в декабре – 4 рубля. «Итого: 80 рублей. Остаток от расхода на 1 января 1916 года составил 19 рублей 10 копеек» 20.
Деньги тратились на нужды семей тех сельчан, которые сражались на фронтах. Члены совета либо покупали нужные людям вещи и продукты питания, либо выделяли им небольшие суммы.
Практически все попечительские советы благоразумно приберегали собранные суммы и вещи к тому времени, когда у семей воинов возникала острая нужда в том или ином 21.
В стране проводились особые сборы, которые охватывали одновременно все епархии. Так, в начале декабря 1914 года все храмы принимали участие в пожертвованиях в пользу «состоявшего под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Общества повсеместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям». Собранные в православных церквах Пензенской епархии суммы через благочинных были своевременно представлены в Консисторию для дальнейшего отправления по назначению 22.
Духовенство в процессе проведения этих мероприятий делало немало полезного, но проявляло себя достаточно скромно, всячески избегая какой-либо рекламы своих добрых дел. Например, только в одном благочинническом округе было собрано более пяти тысяч аршин холста, но иереи даже не посчитали нужным указать свои имена, кто именно осуществил эти сборы 23.
Пожертвования направлялись в Красный Крест или в местное управление Общеземского союза.
Монашествующие не отставали от белого духовенства. Еще в сентябре 1914 года Св. Синод призвал все мужские и женские монастыри «к деятельному участию в заботах» о семьях лиц, призванных в действующую армию, а также о больных и раненых воинах. Монастырям предлагалось выделять денежные пожертвования, устраивать в своих помещениях лечебные учреждения, заниматься обучением персонала для ухода за ранеными и больными воинами, «заготавливать перевязочные материалы», устраивать «вспомоществования семьям запасных и ратников ополчения, призванных на войну» 24.
27 октября 1914 года состоялся съезд настоятелей и настоятельниц монастырей Пензенской епархии. Председательствовал на съезде Преосвященный Григорий, епископ Краснослободский.
Одним из вопросов, рассматриваемых на съезде, стал вопрос о том, какую помощь монастыри могут оказать сражающимся воинам. На заседаниях отмечалось, что монашествующие «не остаются безучастными в общем дружном подъеме истинных сынов Отечества, готовых все отдать для его спасения».
Начиная с августа 1914 года монастыри отправляли на фронт денежные средства и постоянно вкладывали свои «личные труды по уходу за ранеными солдатами и офицерами».
Женские монастыри к тому моменту уже занимались производством «рукодельных работ, вызываемых потребностями военного времени», поэтому присутствовавшие на съезде больше рассуждали о том, как правильно и оперативно доставлять «изделия монашеского труда» в действующую армию.
Участники съезда приняли также решение «просить Духовную консисторию сделать сношение с Пензенским губернским комитетом Всероссийского земского союза помощи раненым воинам отпускать в монастыри материал для изготовления белья, теплых носков, перчаток и прочего» 25.
Настоятели и настоятельницы монастырей Пензенской епархии дополнительно предложили, чтобы собранный местным духовенством «сырой материал» отправлялся в ближайшие женские монастыри «для пошития различных потребных для армии вещей» и для отправления их на фронт 26.
В тот период Инсарский Свято-Ольгинский женский монастырь командировал трех сестер «для ухода за ранеными» 27.
Знаменский женский монастырь, Инсарского уезда, отвел помещение в келейном корпусе на десять кроватей «с содержанием от монастыря, но без медицинской помощи» 28.
И, наконец, встал вопрос о привлечении к этим акциям православных мирян. 5 ноября 1914 года Св. Синод принял официальное определение о необходимости проведения сбора пожертвований среди населения. Во всех епархиях Российской Империи духовенство проводило сборы внутри приходов.
Члены семей священно-церковнослужителей собирали прихожанок в своих домах или церковных сторожках и все вместе шили из пожертвованных тканей одежду для фронтовиков.
К такой работе привлекались и дети из церковно-приходских школ. Следует отметить, что в 1914 году министр народного просвещения предложил всем попечителям учебных округов «назамедлительно сделать распоряжение о возможно широком привлечении учащихся в подведомственных министерству женских средних учебных заведениях к изготовлению белья для раненых воинов» 29 . Аналогично поступили и в церковно-приходских школах: девочек стали обучать шитью и вязанию, и через некоторое время они могли уже полноценно помогать взрослым в изготовлении вещей для бойцов нашей армии.
Изготовленные таким образом вещи отправляли на ближайшие склады имени «Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны».
Складские помещения такого вида уже в первый год войны открыли в Петрограде, Москве, Харькове и Тифлисе 30.
В Адашеве Инсарского уезда женщины тоже занимались пошивом одежды для офицеров и солдат, а девочки шили для фронтовиков кисеты, вязали варежки и носки. Готовые изделия отправляли через Пензу в Москву и потом – на фронт 31.
Сборы в епархии проводили и от зрелищных мероприятий, на которые приходило побольше народу. Например, 23 ноября в здании 1-ой Пензенской женской гимназии состоялся «духовно-патриотический концерт», который подготовили воспитанники духовной семинарии и воспитанницы епархиального женского училища. Программа концерта была интересной и разнообразной. Слушатели получили истинное удовольствие. «Публики было много. На концерте присутствовал Высокопреосвященнейший Митрофан и многие из духовенства». Однако самым важным было то, что «чистый сбор» составил 678 рублей 77 копеек. И вся эта сумма поступила в пользу раненых воинов 32.
Иные зрелищные мероприятия претерпели «новое рассмотрение». Например, в 1914 году Петроградский епархиальный училищный совет распорядился по церковным школам своей епархии отменить рождественские «елки, как имеющие немецкое происхождение». Вместо них предложил устроить рождественские вечера под названием «Вифлиемская Звезда» 33.
Само упоминание о военном противнике вызывало негодование. Солдаты гибли на фронте. Скорбные известия доходили до сел и становились общей печалью. Большим испытанием это было для вдов, у которых к тому времени без отца оставалось по двое, трое, а то и больше детей.
Женщины собирались у дома, в который приходило горестное известие. Одни сельчанки плакали молча, другие – голосили и причитали, не скрывая чувств тревоги и отчаяния, которые их переполняли.
Мужчины собирались в стороне, переговаривались приглушенными голосами, реально понимая, что гибель на войне – дело обычное, что каждому под пулями уготована своя судьба. Однако воевать за Отечество – долг каждого христианина.
Дети испуганно смотрели на старших и держались возле матерей.
В годы войны Св. Синод поручил архиепископам и епископам сделать распоряжения, чтобы во всех церквах Империи каждую неделю, в субботу после Божественной литургии, совершались «панихиды по скончавшимся на поле брани нашим воинам» 34.
В военные годы любая весточка с фронта была важной.
Настоятель Адашевского храма внимательно следил за материалами, которые публиковались в различных изданиях. Самые свежие новости нередко входили в содержание его проповедей.
Для того чтобы люди правильно представляли истинный облик врага Отечества, священники использовали в своих обращениях к прихожанам яркие примеры из фронтовых ситуаций, о которых рассказывали участники боевых действий. А эпизоды встречались, действительно, потрясающие…
Когда наши войска заняли Граево и расположились там на отдых, прапорщик пятой телеграфной роты отправился купить у местного населения продуктов. Ему подсказали, что одна полька раньше продавала молоко.
Женщина отыскалась быстро, но она «объяснила с рыданиями, что молока у нее нет, ибо всех коров угнали пруссаки; когда она стала умолять оставить ей хотя бы одну корову, чтобы прокормить своих двух малолетних детей, немцы пожелали увидеть» их. Они хотели убедиться не обманывает ли их полька.
«Несчастная вынесла ребят, и немец застрелил их, со смехом объявив, что таким образом он снял с нее заботы по прокормлению детей и теперь ей не нужно больше коровы» 35.
Адашевские прихожанки слушали подобные повествования, сжимались от ужаса, покрепче прижали к себе деток и жарко молились о здравии своих сыновей, мужей, братьев, племянников, которые воевали с таким жестоким противником.
Чтобы поднять героический дух сражавшихся на фронте, текущая печать того времени помещала на своих страницах материалы воспитательного характера. Газеты и журналы рассказывали о подвигах солдат и офицеров. Но не только о них появлялись статьи.
В годы войны «поп, униженный и забитый житейскими мелочами и невзгодами» стал восприниматься иначе. Священник на поле боя «выпрямился в ослепительном величии духа там, где бушевал поток, угрожавший в случае своего торжества смыть святую Русь, обратить в конюшни православные храмы» 36.
Газета «Православные пастыри» в те годы писала: «Рядом с выдающимися подвигами русского солдата в величественном образе встает скромное православное духовенство» 37.
Далее издание знакомило своих читателей с описаниями отдельных военных эпизодов. Например, в газете сообщалось о судьбе корабля «Прут», погибшего в бою под Севастополем. Геройской смертью в том сражении пал лейтенант Рагуский, а вместе с ним геройскую кончину приняли священник и группа матросов. «Иеромонах Антоний, когда «Прут» начал погружаться, стоя на палубе с крестом, благословил команду». Они отказались покинуть судно и приняли смерть стоя, «оглашая воздух громовыми раскатами «Ура!» и пением гимна 38.
«Петроградские ведомости» описывали «положение скромного пастыря на театре военных действий» еще более яркими красками.
В одной из статей был показан образ священника, «верующего в Россию», ее будущее. «В своем длинном подряснике, в широкополой шляпе» шел священник среди огненного дождя, осеняя крестом идущих на верную смерть «серые ряды русских героев».
Один офицер писал о своих фронтовых ощущениях: «Никогда, на самом торжественном богослужении в кафедральном соборе не приходилось испытывать такого возвышающего и окрыленного верой настроения, как когда мы шли в атаку и видели высоко в воздухе золотой крест, который держал шедший в передних рядах священник, и услышали его голос, запевший «Спаси Господи». Тысячи людей подхватывали умилительным хором молитву и не сводили глаз со сверкавшего… всем святого креста» 39.
Понятно, что в такие минуты общего подъема миссия священника воспринималась особо. Его видели реальным человеком, каким он был на самом деле, «неуклюже сидящим верхом на лошади или трясущегося на телеге». Но главное состояло в том, что он всегда находился «среди своего полка, неизменно в передовой линии, среди пуль и рвущихся снарядов, всегда с высоко поднятым в твердой, даже старческой, руке крестом, сияющим в воздухе, как символ победы и вечной жизни».
Даже смерть принимали иначе, когда над умирающим склонялся священник, благословляющий «отходившего в царство небесное», когда батюшка властью, данной от Бога, отпускал ему земные прегрешения 40.
И бойцу уже было нестрашно, и «не жаль жизни», потому что для верующего есть «загробное царство», где человек обретает успокоение 41.
Но истинная вера еще и спасает: «поднятый в воздухе крест» нередко решал исход битвы. Вера на фронте давала терпение, укрепляла волю, вела к победам.
Война всегда отражается и на жизни тех, кто остается в тыловых районах. В первый военный год рождаемость в селе Адашево практически осталась на привычном уровне, потому что с июля по декабрь появились новорожденные, которых уже вынашивали матери. Из «Ведомости о родившихся, браком сочетавшихся и умерших по приходу Троицко-Николаевской церкви» видно, что в 1914 году в селе Адашево родилось девяносто семь мальчиков и восемьдесят одна девочка.
Со смертностью дело обстояло иначе: умерло пятьдесят три человека мужского пола и сорок восемь – женского. Умирали, в основном, дети в возрасте от одного дня до двух лет. Встречались отдельные случаи, когда причиной смерти становились инфекционные болезни: скарлатина, «энфлюэнция», золотуха. Однако подавляющая доля падала на младенцев, «ослабленных от рождения» 42.
Первая мировая война заметно ухудшила экономическое положение страны и Инсарского уезда в том числе. Разруха и отсталость промышленности, транспортные неувязки – все это не лучшим образом отразилось на сельском хозяйстве. Резко сократились посевные площади. Обработке земли стали уделять меньше внимания. Урожайность сельскохозяйственных культур покатилась по кривой вниз.
Поголовье скота уменьшилось. С 1916 года по 1917 год в Инсарском уезде поголовье лошадей изменилось в сторону убывания на 25%, крупного рогатого скота – на 5%, овец – на 14 %.
Дефицитными стали предметы первой необходимости: не хватало соли, спичек, керосина. Сахар стал желанной редкостью 43.
Все это сказалось на физическом здоровье населения, и в первую очередь – на подрастающем поколении. Война, безусловно, увеличила детскую смертность.
Но жизнь продолжалась. Молодые люди смело шли в будущее и не смотря на трудности военного времени вступали в брак. В 1914 году «браком сочеталось 38 лиц», то есть в селе появилось девятнадцать новых семейных пар.
Замуж брали не только односельчанок, но и приводили в Адашево девушек из соседних населенных пунктов.
Так, 3 марта 1914 года крестьянин села Адашево Петр Сергеевич Казейкин, восемнадцати лет от роду, взял в жены свою ровесницу – крестьянскую девицу из села Старые Верхиссы Параскеву Кулешову 44.
В том же месяце обвенчались девятнадцатилетний крестьянин села Адашево Василий Иванович Радаев и восемнадцатилетняя крестьянская девица села Новые Верхиссы Анна Моисеевна Дежнова 45.
В июне 1914 года заключили брак крестьяне села Адашево Александр Данилович Горелов и крестьянка села Новые Верхиссы Ольга Прохоровна Чичазева. Каждый из супругов вступал в повторный брак 46.
Поздней осенью, в самом конце ноября в Троицко-Никольском храме села Адашево состоялось венчание двух учителей. Двадцатидвухлетний учитель церковно-приходской школы села Новые Верхиссы Евгений Иванович Ремезов выбрал себе в жены двадцатитрехлетнюю Екатерину Антиповну Сентюрину. Девушка была уроженкой села Арбузовка, а работала учительницей церковно-приходской школы села Голышевка 47.
Иногда парень и девушка стремились обвенчаться до того момента, когда будущего супруга должны были отправить на фронт. И в этой ситуации муж и жена, конечно, думали о предстоящих испытаниях, но надеялись обязательно на встречу… И если не на земле, то хотя бы на небесах быть вместе.
В 1914 году основное население села составляли крестьяне. Однако кроме крестьян, как это обозначено в «Клировых ведомостях» местной церкви, в Адашеве жили «военные». В числе этой категории населения присутствовали запасные унтер-офицеры: Алексей Иванович Радаев, Алексей Терентьевич Маркин, Терентий Иванович Радаев, Степан Ильич Кузяев, Василий Федорович Эртнов 48.
Жили они здесь со своими женами и детьми, причем в семье Эртновых накануне войны родилась дочь Елена 49.
В селе имелись запасные рядовые: Петр Максимович Акмайкин, Павел Петрович Барнашев, Осип Петрович Романов, Никита Романович Шичкин. Они были в то время молодыми и сильными людьми, у них рождались и росли дети 50.
В этот же период имеются сведения о жителе села - ратном ополченце Степане Григорьевиче Шичкине 51.
Когда началась война, на военной службе состояли «низшие чины» Василий Васильевич Гладышев и Михаил Иванович Бегишев. В Адашеве находились только их жены с детьми 52, они ждали возвращения мужчин с фронта.
При изучении архивных документов становится понятно, что в числе первых из села призвали на войну унтер-офицера Степана Ильича Казейкина и рядового Пантелеймона Ивановича Кулакова 53.
Из села Адашево Инсарского уезда на фронт уходили не только унтер-офицеры, ополченцы и крестьяне. Известно, что псаломщик Троице-Никольской церкви Алексей Тихомиров тоже был участником военных событий. В июле 1915 года он попал под призыв 54.
У него к тому моменту семья еще увеличилась, потому что 29 декабря 1914 года у Тихомировых родился сын Аркадий 55.
Неспокойно было на душе у молодого мужчины: он оставлял свою супругу с пятью детьми на руках, но защита Отечества стояла превыше личных забот и переживаний.
Следом за псаломщиком в ноябре того же года ушел на войну местный диакон Симеон Надысев 56.
О возвращении псаломщика Алексея Тихомирова и диакона Симеона Надысева молились не только члены их семей, но и все прихожане Адашевского храма.
Примечания
1 ГУ ЦГА РМ. Ф – 57. Оп. 1. Д. 368. Л. 211.
2 Там же. Л. 216.
3 История Мордовской АССР. В 2-х т. Т. 1. / Под общ. ред. М.В. Дорожкина и А.В. Клеянкина. Саранск. Мордов. Кн. Изд-во. 1979. С. 263.
4 «Пензенские епархиальные ведомости». № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 639-640.
5 Там же. С. 657.
6 Там же. С. 980.
7 Там же. С. 981.
8 Там же. С. 642.
9 Там же. № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 776.
10 Там же. Ч. оф. С. 642.
11 Там же. С. 643.
12 Там же. Ч. неоф. С. 981.
13 Там же. С. 980.
14 Там же. Ч. оф. С. 642.
15 Там же. Ч. неоф. С. 980.
16 Там же. № 18. 16 сентября 1914 года. Ч. неоф. С. 776.
17 Там же. С. 775.
18 Там же. № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 982.
19 ГАПО. Ф – 182. Оп. 1. Д. 2696. Л. 75.
20 Там же.
21 «Пензенские епархиальные ведомости». № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 982.
22 Там же. С. 644.
23 Там же. С. 982.
24 Там же. 18. 16 сентября 1914 года. Ч. неоф. С. 779.
25 Там же. С. 649-651.
26 Там же. С. 982.
27 Там же. № 18. 16 сентября 1914 года. Ч. неоф. С. 775.
28 Там же.
29 Там же. С. 781.
30 Там же. № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 983.
31 Устные воспоминания старожилов.
32 «Пензенские епархиальные ведомости». № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 983.
33 Там же. С. 990.
34 Там же. № 18. 16 сентября 1914 года. Ч. неоф. С. 779.
35 Там же. № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 979.
36 «Пензенские епархиальные ведомости». № 23. 1 декабря 1914 года. Ч. неоф. С. 977.
37 Там же. С. 975.
38 Там же. С. 976.
39 Там же.
40 Там же. С. 977.
41 Там же.
42 ГУ ЦГА РМ. Ф – 57. Оп. 4. Д. 368. Л. 229.
43 Кулясов М.П., Мишанин Ю.А. Инсар. – Саранск. Мордов. Кн. Изд-во. С. 113.
44 ГУ ЦГА РМ. Ф – 57. Оп. 4. Д. 368. Л. 203.
45 Там же.
46 Там же. Л. 205.
47 Там же. Л. 206.
48 ГУ ЦГА РМ. Ф – 57. Оп. 1. Д. 368. Л. 60, 209, 217.
49 Там же. Л. 175.
50 Там же. Л. 65, 210, 215.
51 Там же. Л. 223.
52 Там же. Л. 223, 228.
53 Там же. Л. 176, 214, 220.
54 Там же. Оп. 4. Д. 1268. Л. 56.
55 Там же. Оп. 1. Д. 368. Л. 199.
56 Там же. Оп. 4. Д. 1214. Л. 256-259.
